К 340-летию Семикаракорска

Семикаракорская часть биографии Леокадии Адамовны Дубовик началась в октябре 1957 года. Той осенью она навсегда покинула родную Белоруссию, где выросла, получила профессию, и обосновалась вместе со своим мужем в станице на берегу Дона.
Муж Леокадии Адамовны – Николай Григорьевич Щеглов – после службы в армии отучился в автомобильном техникуме и получил право выбора при распределении. Ответственное решение – где жить и работать – он не стал принимать самостоятельно, доверился жене, и она, выбирая между Ростовском областью и Ленинградом, предпочла юг. Говорит, что очень любила «Тихий Дон» Шолохова, да и теплый климат очень уж привлекательным казался. Так оказались супруги в нашем городе. Первым в станицу Семикаракорскую прибыл Николай Григорьевич, а спустя несколько месяцев из далекого Бобруйска приехала и его жена.
— Когда я только собиралась в путь, муж позвонил, чтобы объяснить мне, как его найти, — вспоминает Леокадия Адамовна, — и белорусская телефонистка, соединявшая нас, никак не могла выговорить название станицы – слишком уж мудреным оказалось для нас это длинное слово – «Семикаракорская». Николай Григорьевич рассказал, что снял в станице жилье на улице Октябрьской, где-то у церкви, но просил сообщить ему о приезде заранее. А я решила прибыть без предупреждения…
Семикаракорская ошеломила нашу героиню. Здесь все было не так, совсем не похоже на то, к чему она привыкла. За свои 27 лет Леокадия Адамовна многое повидала: отучившись три года в Бобруйском фельдшерско-акушерском училище, она работала в Барановичской области, где в послевоенные годы свирепствовали тиф и туберкулез, успела побыть заместителем главного врача района. И тут – переезд: долгая дорога до Ростова, откуда до конечного пункта назначения нужно было лететь на «кукурузнике». Ни разу до сих пор не садилась она в самолет, но не подозревала еще, что этот полет – не единственное и не самое сильное потрясение, которое приготовила для нее новая родина.
— Аэропорт в Семикаракорах был тогда в районе Первого переулка, — рассказывает Леокадия Адамовна, — оттуда мне нужно было найти путь к дому, который снимал муж. Вышла я на дорогу и не знаю, как быть дальше. Стою в солнцезащитных очках, озираюсь по сторонам… Наверное, у меня был такой растерянный вид, что какой-то мужчина подошел ко мне и спросил, может ли он мне помочь. Я объяснила, что ищу Октябрьскую улицу, он предложил меня проводить, и только потом стало ясно, почему – из-за моих очков этот человек решил, что перед ним слепая.
Новое жилье настолько не понравилось Леокадии Адамовне, что она тут же решила ехать обратно. Низенькая хатка с земляными полами и узкими окошками, двор, где росли одни жерделы и терн… И все бы ничего, но грязь, от которой никуда не деться – как к ней привыкнуть! В Белоруссии такого не было: там, как говорит наша героиня, не было нужды в калошах, а в Семикаракорах, как выяснилось, без них и шагу нельзя ступить.
Заведующий райздравотделом Федор Макарович Казача принял нового медика с распростертыми объятьями, предложил работу в медпункте ДСР. Когда завскладом этого предприятия увидел, как новенькая медичка пытается пройти по улице в своих туфельках, ужаснулся: «Что ж вы лезете в такой обувке в грязь? Идите по чужим следам да возьмите палку!» Она послушалась совета и вдруг решила: «Остаюсь!» Слишком уж удивительно было вокруг. Леокадия Адамовна даже дома в станице иначе, как сказочные, не воспринимала. Говорит, что маленьких, непривычного для нее вида хаток здесь тогда было большинство — всего два-три дома на станицу оказались кирпичными. А уж о местных жителях и говорить нечего: так интересно они говорили, так непривычно для приезжей одевались, что она не уставала удивляться.
— Я лучше стала понимать «Тихий Дон», когда приехала сюда, — уверяет Леокадия Адамовна. – Когда говорила с нашей квартирной хозяйкой, часто переспрашивала, уточняла, что она имеет в виду, потому что некоторых слов попросту не знала. А уж как здесь одевались чудно! Чтобы хоть как-то меня развеселить, хозяйка в один из первых дней предложила сходить в кинотеатр. И тут-то я увидела, что по улице все поголовно идут в калошах и почему-то белых шерстяных носках, а почти каждая женщина – в «плюшке». В Белоруссии так никто не одевался, я впервые с этими плюшевыми жакетками здесь столкнулась.
Решив остаться в станице, Леокадия Адамовна купила резиновые сапоги и принялась работать. В то время, когда она с мужем здесь обосновалась, никакого поселка ДСР и в помине еще не было. Сейчас на этом месте выросли частные дома, а ведь пятьдесят с лишним лет тут было пусто. Рабочих и членов их семей медсестра принимала поначалу в конторе УНДОСа, а на пустыре спешно строили барак для дорожников. Григорий Данилович Мардиросов, начальник ДСР, обещал Леокадии Адамовне, что будет у нее собственное помещение, и слово свое сдержал. Через год в разрастающемся поселке на окраине станицы появился клуб, часть которого отдали под медпункт. Потом рядом появились общежития — для холостяков и семейных, столовая, детский сад – работы у заведующей медпунктом Дубовик прибавилось. Она не только принимала пациентов в своем чистеньком кабинете, где все сияло белизной, но и выезжала на трассу – проверяла условия работы дорожников, регулярно наведывалась в общежития, где требовала соблюдать чистоту и порядок, обслуживала детский сад да еще и посещала больных на дому. Жить и работать было трудно, но, несмотря на сложности, интересно.
— Наш городок – так мы называли поселок ДСР тогда, — вспоминает Леокадия Адамовна, — рос у меня на глазах. Помню, как строили семейное общежитие: у него почти не было фундамента, зато цоколь почему-то сделали необыкновенно широким – на нем, как на лавочке, любили сидеть и играть дети. С крыши им на головы стекал подтаявший на солнце битум, и вся ребятня в поселке бегала с черными капельками в волосах…
Разумеется, никакого общественного транспорта тогда не было. До Шаминки пешком ходили из Семикаракорской, что уж тут о станице говорить. На вызов к больному, даже если он жил в районе нынешней ветлечебницы, — только на своих двоих. А уж по личным нуждам – тем более. И если с постоянной распутицей на немощеных улицах Леокадия Адамовна со временем свыклась, то с неряшливостью местных жителей никак смириться не могла.
— В Белоруссии, — говорит она, — все наоборот: перед двором метут и убирают, а за собственным забором у дома и не думают порядок навести. Здесь же иначе: каждая хозяйка старается собственный двор в идеальной чистоте содержать, а мусор со спокойной совестью выносит за калитку. Помню, иду на рынок в шесть утра и вижу одну и ту же картину: казачки выливают помои прямо на дорогу. Как к такому привыкнуть?
Зато здесь Леокадия Адамовна впервые увидела горизонт. У нее на родине кругом леса – края не видно. А тут она убедилась, что земля на самом деле сходится с небом – это не выдумки из школьного учебника географии. И это Дубовик еще не застала степь в первозданном виде: когда приехала, здесь уже были высажены лесополосы. А вот все перемены в станице происходили у нее на глазах. Стала Семикаракорская городом, потихоньку начала обзаводиться асфальтированными улицами, появились в ней новые, кирпичные, дома. Вырос консервный завод, окреп и развернулся во всю ширь промкомбинат. Директор его, кстати, зазывал Леокадию Адамовну к себе, но та на уговоры Арабского не поддалась – не захотела покидать ставший родным «городок». Она и сегодня помнит, как выглядел он несколько десятилетий назад, кажется, дай ей бумагу и карандаш и получишь точную карту ДСРа – рабочего поселка, где все жили одной дружной семьей. В День строителя городок гудел: в клубе обязательно проводили торжественное собрание, вручали подарки и грамоты лучшим работникам предприятия, потом танцевали, пели, а на второй день выезжали в лес.
Сложно сказать, стал ли Семикаракорск для Леокадии Адамовны родным. Кажется, она по-прежнему тоскует по своей родине, вспоминает детство, родителей. Этого никогда не забудешь, как и не вычеркнешь из памяти сказочных семикаракорских домиков, поразившего до глубины души горизонта и неповторимого казачьего говора. Нет уже «городка» на окраине – его давно поглотил Семикаракорск, нет старой церкви на Октябрьской, да и названия этого нынешние дети уже не знают. Все это незаметно стало историей, которую очень хочется сохранить. Поэтому мы и уговорили Леокадию Адамовну поделиться с нами воспоминаниями, и теперь просим вас, дорогие читатели, последовать ее примеру.
Н. БИЛЕЦКАЯ.