В семье Переходченко, 36-летней Оксаны Сергеевны и 44-летнего Андрея Фёдоровича, сегодня шестеро детей — пять сыновей и дочка. Оксана и Андрей приехали в Семикаракорск в 2013 году, сначала жили на квартирах, потом родился Рувим, за небольшой сертификат купили на 21-м Переулке маленький домик и начали строить рядом большой, потому что твёрдо знали: в семье непременно будет много детей.

С ребятнёй мы знакомились постепенно, по мере того, как кто-то заскакивал в столовую. Единственно, Рувима, самого старшего, родители пригласили — он чем-то своим занимался наверху, благо, шли зимние каникулы. Его имя и младших братьев — Авенир, Вениамин и Ефрем — библейские, данные так родителями специально — Оксана и Андрей относятся к церкви евангельских христиан-баптистов. Трое сыновей учатся в семикаракорской СОШ №3, Ефрем и Каролина — в детском саду «Родничок», Никита — дома.

Рувим — спокойный, степенный, малословный пятиклассник, параллельно учится в музыкальной школе — играет на фортепиано, кроме того, ходит в авиамодельный клуб «Стрижи» и занимается велоспортом. Следующий по возрасту, Авенир, — четвероклассник, этот любитель побеседовать на разные темы. Тоже посещает класс фортепиано — не постеснялся тут же исполнить нам в качестве подарка небольшую джазовую зарисовку, а ещё он второй год осваивает блокфлейту, даже диплом 3-й степени получил за участие в конкурсе. Вениамин — в третьем классе, а в музыкальной «муштрует» баян. И.В. Денисенко, его классный руководитель в общеобразовательной школе, хвалит мальчика за дисциплинированность и отличный ум, говорит, что Вениамин умеет постоять и за справедливость.

Ефим и Каролина, помимо детского сада, тоже ученики музыкальной школы — в отделении фольклора. Ефим в саду с удовольствием поёт, а дома берёт в руки гитару — осваивает азы. По общительности, наверное, может перещеголять Авенира.

О Каролине и Никите — особый разговор. Оксана Сергеевна рассказала, каким трудом далась им дочка:

— Каролине сегодня семь лет. После троих мальчишек — девочка, потому и назвали её Каролиной — королевой. Но родилась со множественными пороками, в первые полгода перенесла операцию на сердце и была на искусственной вентиляции лёгких. Домой мы с ней попали только в шесть месяцев. Она, бедняжка, совсем не держала головку, ела через зонд. Положение всё время оставалось критическим. Требовалась вторая операция, но в Ростове, да и не только там, боялись за неё браться, ибо перспективы были печальными. Мы снова легли в больницу фактически умирать. Никто уже не верил, что исход может быть другим. Но мы с мужем, все близкие и кто всегда рядом, молились и молились, и Бог услышал — стало известно, что в Калининграде попробуют нам помочь. И помогли!

Здесь Андрей Фёдорович подхватил рассказ жены:

— Мы, слава Богу, живём себе благополучно, строим дом, у нас уже пятеро детей, и тут пришла Оксане мысль взять из детского дома девочку — пусть будет ещё одна дочка. Я согласился сразу: мы вполне можем усыновить ребёнка, ибо опыт уже самый разноплановый имеем. Главное не это: мы с Оксаной адекватно оценили свои материальные и моральные возможности и что действуем не по эмоциональному порыву: «Ах, какая милая девочка, мы её спасём!», а трезво смотрели на ситуацию и свои силы, понимая, что путь не будет усеян розами.

Мы намеренно брали из интерната ребёнка нездорового, с инвалидностью, но такого, чтобы нам по силам было поставить его на ноги, приспособить к жизни, к социуму, чтобы не переживать за его будущее, когда нас не будет. Поступили оба в школу приёмных родителей, и Оксана начала изучать интернет. Девочек красивеньких, хорошеньких, «разбирают» быстро, но нам нужна с особенностями здоровья. А тут несколько раз в базе мелькнул мальчонка — жена обратила на него внимание. Оказалось, анкету Никиты рассматривали более пяти тысяч человек, даже приезжали знакомиться — а это в Новосибирске! — но никто не решился принять его в семью.

* * *

Дело в том, что у Никиты наследственное генетическое заболевание — ихтиоз (от греч. Ihtiosis «рыба»), синдром Нетертона. Он встречается один раз на 300 новорожденных и проявляется в первые дни жизни чешуевидными образованиями на теле. Полностью вылечить человека от ихтиоза невозможно, но значительно улучшить качество его жизни и регулярно устранять беспокоящие симптомы вполне возможно. В противном случае человек сталкивается не только с эстетическими проблемами, но и с серьёзными изменениями всего организма.

— Мы с Оксаной понимаем, почему Никиту не хотели усыновлять: он требовал бессменного каждодневного ухода, — продлжил Андрей Федорович. — А у нас куда-то сама собой ушла мысль о девочке — мы решили ехать за Никитой в Новосибирск. У таких деток, как Никита, — глубоко внутри травмированных, «спрятанных» в себе — энергия и силы на преодоление сами откуда ни возьмись не появятся — их кто-то должен ему дать. Мы решили, что наша семья сможет.

Когда нам его вывезли в инвалидной коляске, она показалась огромной, потому что лежавший в ней ребёнок был маленьким, как куклёнок: весил всего одиннадцать килограммов в свои почти семь лет. Вид его в какой-то степени испугал, но не расстроил, ясно было, что здесь налицо неправильный уход — весь он был намазан вазелином поверх ороговевшей кожи…

Волонтёры, ухаживавшие за ребятами в доме-интернате для детей-инвалидов, рассказали, что Никита очень умный мальчишка, у него светлая голова, разговорчивый, но сам ничего делать не умеет: ни сидеть, ни ходить, ни самостоятельно одеваться, ни есть.

Таким он был в июле 2024 года, когда наконец-то приехал к нам домой.

* * *

Если бы мы не увидели своими глазами разительного результата, что стало с ребёнком за прошедшие полгода, то не поверили бы, наверное, никому. Никита вышел к нам с сияющим лицом, мы пожали друг другу руки, и он бесхитростно поделился своим счастьем: он любит маму-мамулю, папу, братьев и сестричку. Конечно же, Никита не такой, как все, но чувствуется, что он действительно купается в любви. Здесь никто — ни дети, ни взрослые в неё не играют. Оксана говорит, что живут с Андреем в ощущении, будто ребёнок всегда был с ними, только какое-то время отсутствовал, а теперь вернулся. Однако, как без всякого пафоса сказал Андрей, Бог намеренно «приберёг» мальчика для них — Никита с первого взгляда запал им с женой в душу.

Андрей Федорович за эти месяцы не пропустил ни одного занятия с сыном — упражнения самые разнообразные для мышц и суставов, учил вставать, садиться, ходить самостоятельно в туалет, ровно сидеть, одеваться. Если в самом начале ребёнок не мог не то что поднять ногу — вообще оторвать её от пола, то теперь появилось ощущение, что он скоро побежит! Никита сам видит прогресс и радуется, даже хохочет: «Мамуля, папуля, я же молодец!». В больнице и интернате Никиту не учили самостоятельности — его кормили, одевали, за него всё делали, он только лежал. А истинные забота, гуманная требовательность — от человекалюбия — совершили чудо, и ребёнок ходит, и двигается.

На следующем видео запечатлён торжественный момент: Никита прощается с ходунками. Нас тронули мудрые напутственные слова отца: «Никита, бывает такое: когда слепой начинает видеть, он первым делом убирает трость — своего лучшего друга и помощника. Сейчас похожая ситуация — когда ты не мог ходить, твои ходунки были тебе другом и опорой. Сейчас ты научился и в ходунках не нуждаешься — значит, мы навсегда их убираем. У меня к тебе пожелание: когда ты вырастешь, станешь самостоятельным и не будешь в нас нуждаться, пожалуйста, не выбрось нас с мамой». Никита радостно смеётся: «Нет, не выброшу!» — «Точно, не выбросишь?» — «Точно!», и ударяют друг друга по рукам.

Болезнь Никиты неизлечима, да и лечение как такового не существует: медицина ещё не изобрела методов и способов, которые дали бы возможность от неё избавиться или хотя бы обеспечить стойкую ремиссию. Здесь единственный выход -улучшение самого качества жизни: постоянный уход за кожей — ежедневный!, с увлажнением и использованием смягчающих средств.

Оксана и Андрей поставили перед собой огромную гуманную задачу: с детства научить и приучить сына к такому повседневному уходу, чтобы во взрослой жизни это стало неотъемлемой его необходимостью — и тогда можно будет радоваться миру.

А сегодня такой уход лежит в основном на маме: ороговение кожи уходит с помощью ванн, и Никита «отмокает» по вечерам час или чуть больше, потом Оксана жёсткой мочалкой осторожно снимает эту верхнюю «кожу», вытирает, намазывает всё тело специальным кремом — и жить уже можно!

* * *

Нас заинтересовало, ревнуют ли дети родителей к новому брату?

— Да нет, конечно, вы же сами видете, как они относятся друг к другу, — улыбается Оксана. — В силу возраста Никита с Каролиной вообще не разлей вода, и с мальчишками всё время толчётся, ни у кого и мысли нет, что в семье кто-то чужой, — наоборот свой, родной, Богом данный. И млеет, когда мы с ним ласкаемся, чувствует себя родным.

* * *

Мы смотрим на Оксану и Андрея и у нас сложилось впечатление, что любовь к брошенному ребёнку, уже успевшему помучиться, приговорённому к инвалидности или того хуже, накрыла их прошлым летом с головой…. И соглашусь с Андреем Федоровичем, что это любовь от Бога. Во всяком случае, семья Переходченко ещё раз подтверждает истину: дети — зеркало родителей, они показывают всем, кто ты на самом деле, каков ты человек. В связи с этим наши взрослые герои немного рассказали о себе.

Оксана:

— Я родом из Брянска, одна дочь в семье — мама, Галина Афанасьевна, сегодня жива-здорова, приезжает к нам в гости, обожает всех внуков. Она всю жизнь на стройке штукатуром, и нет, наверное, в её окружении людей, которые бы её не уважали. Мы с ней очень близки. Это обычная добрая и заботливая мама и бабушка, меня она никогда не наказывала, я росла в большой любви. Папа, он работал водителем в троллейбусном депо, каким бы усталым ни был, всегда находилось время для меня: играли, в парке гуляли, в библиотеку ходили вместе, очень много читали. Я, что хотела, без каприз, то и получала — куклу так куклу, игру — так игру… Мои родители были примером во всём, а меня все им хвалили.

Я и школу закончила хорошо, потом медицинский колледж и швейное училище — все должно пригодиться в жизни, как в воду глядела.

Андрей дополнил супружеский портрет:
— Я, когда молодым был, наивно мечтал, что встретится мне жена — добрая, медик и будет в придачу уметь шить — вязать. И Бог мне такую направил.

В детстве и ранней юности воспитывала меня фактически одна бабушка, Анна Степановна, 1926 года рождения. Она и в свинарнике работала, на тракторе, много по жизни настрадалась. Я рос болезненным, она меня неустанно выхаживала. С бабушкой я выучил Отче наш, в хуторе церкви не было — к Богу приходил с её помощью. Когда появилась возможность, уже взрослым покаялся и крестился в Ростове.

Мне всегда не хватало отца. Возможно, если бы он был, не бросала бы меня жизнь в своё время от взлётов к падениям. Путь без отца мне, наверное, Господь предусмотрел, чтобы я его в себе самом нашёл? Так распорядился и дал мне много детей…

Я из х. Сухого Пролетарского района. С Оксаной жили за 150 км друг от друга, а встретились, и нам сразу сказали, что внешне мы необыкновенно похожи, как родня. А мы с ней и есть родня — во всём, что бы ни случилось.

* * *

Что движет людьми, которые берут на воспитание ребёнка из детдома, а тем более инвалида? Разные мотивы. Кто-то — ради себя: «ура-усыновители», «спасатели», «герои» — худший вариант кандидатов в приёмные родители. А кто-то, как Оксана и Андрей Переходченко, — ради самого ребёнка, в котором видят единственную ценность, из искреннего желания помочь, дать шанс на семью, изменить жизнь к лучшему. Можно прочесть ещё раз поучение святителя Тихона Задонского, чтобы лучше рассмотреть наших героев.

Елена ШЕВЧЕНКО.