Судьбы людские

Двадцать второго марта жительница Семикаракорска Мария Васильевна Романова принимала гостей. Повод солидный: вместе с родными по крови и по духу людьми она отмечала свой 90-летний юбилей. За чаркой и угощением многое вспомнили и много песен спели. Вспомнить-то юбилярше есть о чём. Судьба её семьи, её самой тесно переплетена с историей нашего района, которому эта бывшая сельская учительница является ровесницей.

Встретились и мы с Марией Васильевной, чтобы послушать её рассказ о былом. Бодрая, жизнерадостная, не по годам энергичная, она словно волшебным образом переносилась из своей квартирки на третьем этаже большого дома в маленькую саманную хатку в хуторе Кузнецовка, где прошло её детство. В глазах тепло и горечь одновременно. И слёзы, когда говорит о невинно загубленном отце, о голоде, о лишениях.

Но давайте попробуем по порядку, придерживаясь хронологии. Ведь мы вместе вспоминаем «кусочек» истории района.

Донской казак Лев Терентьевич Валуйсков и его жена Аксинья Петровна жили небогато, но имели четверых сыновей и дочку. Беда пришла в семью (умерла мать), когда младшему Егорке было всего три года. Овдовевший казак отдал дочку замуж, а сыновей — Петра, Якова, Василия и Егорку — стал воспитывать сам. Шло время, сыновья поженились, своих детей завели. У Василия и Софьи первенцем в 1924 году стала Маша — наша нынешняя собеседница Мария Васильевна. А когда женился Василий, теща подарила молодым телочку, продав которую, они справили себе саманную хату, похожую на сарайчик. Но как бы то ни было, жизнь продолжалась. Бедная семья Валуйсковых в полном составе — Лев Терентьевич, его дочь и сыновья с женами — в числе первых вступили в колхоз, который носил имя «вождя народов» Иосифа Сталина. Василий работал на одной из трёх конеферм колхоза табунщиком. Знатных донских скакунов там выращивали тогда для кавалеристов Красной Армии. А когда у Маши появился братик Коля и исполнилось ему пять лет — отец научил его скакать на лошади и всем взрослым на вопрос «ты чей?» громко отвечать: «Казак Валуйсков Николай Васильевич!»

«Папа очень любил нас, — снова окунается в воспоминания Мария Васильевна. — Бывало, придёт с работы усталый, ляжет на кровать, на обе руки положит нас с братиком и рассказывает сказку про Алёнушку и Иванушкой, а я потихоньку плачу от жалости. А то и песни поёт: про казака, скакавшего через долину, или про казачку, что плачет над быстрой рекой. Малограмотный он был, но именно от него я услышала и навсегда запомнила имя народного героя Италии, бескорыстного борца за свободу своей родины Джузеппе Гарибальди…»

Помнит Мария Васильевна, как голодали в 1933 году, как в 1937-м отец тяжело заболел, но всё равно они с мамой к первому сентября справили первокласснику Коле и шестикласснице Маше новую одежду и сумки для книг, продав кое-какие свои вещи. Значит, очень хотели, чтобы детям открыт был путь к знаниям. Радость этого дня — 1 сентября 1937 года — запечатлена на снимке, сделанном заезжим фотографом. До сих пор хранит Мария Васильевна эту реликвию в своём альбоме. Это был последний день, когда вся семья была вместе.

«Тройка» пришла в дом Валуйсковых рано утром второго сентября. Маша проснулась от маминого плача, увидела «трёх дядей», которые собирались увести куда-то папу, и кинулась к нему на шею: «Папочка, куда ты, не уходи!» Но «дяди» не слушали её. Три раза ходила Машина мать в ст. Константиновскую, где держали арестованных, носила передачки. А на четвертый раз передачку не взяли. Сказали, что Валуйскова нет уже тут. Судьбу отца Мария Васильевна узнала только в 1994 году, после обращения в Ростовскую областную прокуратуру: «Валуйсков Василий Львович, 1898 года рождения, необоснованно репрессирован в сентябре 1937 года по постановлению тройки УНКВД по Азово-Черноморскому краю за то, что являлся активным участником контрреволюционной казачьей повстанческой организации и подвергнут расстрелу… Реабилитирован посмертно 19 сентября 1959 года президиумом Ростовского областного суда».

Так что жить и взрослеть детям казака Валуйкова пришлось без отца. Клеймо «враг народа» давало о себе знать. Плакал маленький Коля, приходя с улицы: «У других ребят есть папы, а у меня…» Как это горько было переносить! Однажды мать Маши заболела и не смогла пойти на работу в полеводческую бригаду, что за четыре километра от хутора. Потом председатель колхоза Панькин вызвал её к себе и приказал: «Ты будешь работать день и ночь, потому что твой муж — враг народа!» Так и тянули лямку казачьи вдовы: мать Маши и жена Якова (брата Василия Валуйскова, которого тоже арестовали в октябре 1937 года) держались вместе, часто работая по ночам.

Четырёхлетку Маша закончила в родной Кузнецовке. Причём в первый класс она «устроилась» сама, когда ей было лет шесть. Помнит, как сейчас, что через их двор ходила в школу дочка ветеринара Вера Фетисова. И так хотелось Маше поскорее стать школьницей, что однажды она увязалась за Верой и села с нею за парту. Ничего не смогли сделать с отважной девчонкой ни учительница, ни родители: осталась и с отличием закончила первый класс, за что получила за это в качестве награды полушалок. Вручала учительница — Евдокия Фоминична. (Рассказывая, наша героиня выказывает удивительную память на имена, даты и даже мелкие события, из которых сложилась её большая жизнь).

В пятом классе училась в Золотаревке, а жила у родни в соседней Кузьминовке. Тут учебе помешала болезнь — лихорадка. Однажды даже не смогла пойти на экзамен. Поэтому, когда и в Кузнецовке открыли семилетку, вернулась летом домой и осенью снова пошла в пятый вместе с ребятами, что были на два-четыре года старше её. И их имена помнит: Женя Елисеев, Люда Хаперская. Все учились хорошо — любили учиться.

Маша с детства мечтала стать учительницей. Собирала уличных ребят, брала своего младшего братишку Колю и водила их на речку купаться, когда все взрослые были в поле. В школе была вожатой у октябрят, водила их в библиотеку. Нянчилась и с Юриком — сыном одной из учительниц, когда той не на кого было его оставить. Прошли годы, и этот Машин подопечный — Юрий Евгеньевич Бирюков стал композитором и историком песенного жанра, сейчас живёт в Москве. Заметя любовь Маши Валуйковой к детям, завуч Кузнецовской школы сам отослал ее документы в приёмную комиссию Константиновского педучилища. Но учиться там не пришлось. Вместе с ещё одной отчаянной подружкой Маша села на пароход и поехала в Ростов поступать на курсы воспитателей при областном педучилище, что тогда располагалось на улице Горького, 79. Конечно же, поступила. Жила в общежитии на Халтуринском: в комнате еще 20 девочек, как и она, живущих на стипендию в пять рублей. Самым бедным, как и Маше училище приобретало туфли.

Закончив второй курс, 21 июня 1941 года кузнецовские студентки, опять же по Дону на пароходе, поехали домой на каникулы. Плыли всю ночь, потом на Семикаракорском элеваторе нашли односельчанина, что на подводе зерно приехал сдавать, и с ним к вечеру добрались до места. Так что печальную новость о начале войны девушка встретила в родном хуторе. И поняла: доучиваться придется потом, после победы. В ней же Маша не сомневалась ни на секунду. И лозунг «Всё для фронта, всё для победы!» воспринимала как руководство к действию. Пахали землю на быках и коровах — и Маша там же, раздобыли где-то колёсный трактор — она научилась им управлять и сама по ночам (пока отдыхал выбившийся из сил тракторист) поднимала пласты пашни, чтобы земля была готова к весеннему севу. Солдатские жёны ездили в соседние районы рыть окопы — и Маша не отставала. Приходилось иногда ломами бить каменистую почву. Но бабы и девушки не роптали — работали до кровяных мозолей на ладонях. И Маша не ныла, ведь она была комсомолкой!

Валуйсковы вместе с другими хуторянами мужественно переживали оккупацию. Машу с девчатами послали «зубарить» — обслуживать паровую машину, что снопы обмолачивала. Машинистом при агрегате был Стефан Макаров, согласившийся работать на немцев. Девчата же однажды (смелые были и отчаянные) умудрились устроить настоящую диверсию и вывели из строя машину. Слава богу, обошлось — их не заподозрили во вредительстве. Макарова же (он спрятался в сундуке, когда пришли наши) вернувшиеся красноармейцы увели с собою, а хата его сгорела.

От временами набегающих в хутор немцев (они «чистили» дворы в поисках продовольствия и присматривали молодёжь для работы в Германии) Маша пряталась в заросшей крапивой яме у речки Хомуток. А комсомольский билет спрятала дома, под дощечкой рамы для зеркала. Под аплодисменты русских солдат достала комсомолка свой главный документ, собираясь на первое после оккупации собрание, объявленное секретарём хуторской ячейки Анной Коваленко.

Отквартировали в хате Валуйсковых русские солдаты и ушли дальше на запад, добивать врага. Шёл 1943-й год. Да и в тылу жизнь продолжалась: надо было малыми силами хлеб сеять, детей грамоте учить. Ведь все люди доброй воли смотрели в будущее, не сомневаясь в победе. И Машины два курса педучилища пригодились: заведующий районным отделом образования Павел Николаевич Доценко (это ему в пятом классе Маша из-за болезни не смогла сдать географию) обрадовался, что нашел замену уходящей в декрет учительнице из хутора Калиновка — был такой рядом со Старой Кузнецовкой. Пошла на работу пешком. Да ей и не привыкать было, ибо к тому времени, считай, уже, полрайона обошла. Первое, что она увидела в Калиновке, — около саманной хаты кучка детей сидела. Это и были её первые ученики. Марию же Васильевну председатель колхоза Мария Дмитриевна Мосалова определила к местной жительнице на квартиру, дала муки и сказала, где ежедневно брать молоко.

Военная учительская биография молодого педагога богата переводами с места на место. Тогдашний завотделом образования А.Сидоров, как говорится, закрывал «прорехи». Преподавала Мария Васильевна и в Страховской, и в своей Кузнецовской школе, где директором был Василий Лазаревич Логинов, уроженец Вологодчины. Пешком ходила в райцентр за зарплатой. Так и 1946 год наступил. Жизнь заставила снова пуститься в поход за знаниями, хотя приобретенного опыта уже хватало даже для того, чтобы возглавить сельскую школу. Кадров по-прежнему не хватало, поэтому, назначив Марию Васильевну директором четырёхклассной начальной школы в х. Павлове, заврайоно отпускал её в Ростов лишь на короткое время, чтобы экстерном сдавала экзамены. Таким образом 24-летняя Мария Валуйскова почти одновременно получила диплом педагога и директорскую должность, на которой трудилась 22 года!

У юной директрисы было много забот. В хуторе было 98 школьников, а учил их один пожилой уже человек Федор Михайлович. Кстати, школа помещалась в старом доме конезаводчиков Корольковых, из клана которых вышел художник с мировым именем — Сергей Корольков. Марии Васильевне пришлось два класса взять на себя. И так она вымуштровывала четвероклассников, что в пятом классе уже в Золотарёвке, они становились лучшими. Очень ими доволен был директорствовавший там Михаил Петрович Петров.

И домашних хлопот хватало. Ведь Мария перевезла из Кузнецовки в Павлов своих маму и брата. Испытания так сплотили семью, что они привыкли всегда держаться только вместе. Жалко было бросать родной хутор и хату, возле которой в тот год поспел богатый урожай кабаков. Урожай погрузили в телегу и увезли с собой этот продовольственный запас.

За мужика в семье был по-прежнему подросток Коленька (иначе Мария Васильевна его до сих пор не называет). Он и мельничку ручную сделал — муку молоть, и сапоги с тапочками шить научился. Нелегко было ему нести такую ношу, ведь и самому давно пришла пора науки постигать. Возможно, поэтому Маша вышла замуж, когда посватался к ней фронтовик Андрей Сабкалов. Но счастье у молодых было недолгим: металлический осколок, бродивший по телу бывшего солдата еще с боев на Миус-фронте, всё-таки достал до сердца. И осталась Маша вдовой, не успев родить своих детей. Потом, через много лет, выйдя второй раз замуж за овдовевшего семикаракорца Геннадия Григорьевича Романова, она обрела дочь Любочку — одну из троих осиротевших детей мужа. Именно она первой поздравила маму с юбилеем.

По биографии Марии Васильевны можно изучать историю начального образования в районе. Переехав из хутора Павлова в райцентр, она сначала работала в комиссии по делам несовершеннолетних. Потом, уже заврано М.П. Петров назначил ее инспектором по детским садам. А возникла нужда в специалисте по исправлению речи у детей — она с помощью Л.А. Черевковой освоила и работу логопеда. И лишь за четыре года до пенсии М.В. Романова снова попала в свою родную стихию — в малокомплектную начальную школу х. Молчанова. Там она плодотворно трудилась с Ниной Михайловной Акентьевой, с которой до сих пор крепко дружит. Нина Михайловна тоже была среди первых, кто поздравил коллегу с юбилеем.

Трудовой стаж Марии Васильевны составляет 37 лет педагогической работы плюс три года колхозной во время войны. За долголетний добросовестный труд она награждена медалями «Ветеран труда» и в честь 100-летия В.И. Ленина, за работу в тылу во время войны — двумя юбилейными медалями: в честь 60-летия и в честь 65-летия Победы. То есть стаж пенсионный тоже уже солидный. Однако, по ее собственному признанию, в душе она чувствует себя лет на сорок моложе. Она, на зависть своим сверстницам, не позволяет лениться своему сердцу, рукам, уму. Традиционное увлечение пенсионерок вязанием и вышиванием уже сошло на нет. Потом её захватило цветоводство и чтение стихов. На юбилей подарили толстую книгу сканвордов, которой она несказанно обрадовалась. Решение этих словесных ребусов — ещё одно страстное увлечение. Но не бездумное! Ранее незнакомые слова Мария Васильевна заносит в специальные тетрадки (их уже 16 штук набралось) и заучивает, таким образом расширяя свой кругозор. Страсть к познанию нового, захватившая когда-то шестилетнюю хуторскую девочку, никуда не делась, она жива. Она чувствуется в каждом слове её длинных рассказов, из которых нам удалось воспроизвести на этой газетной странице только небольшую часть. Так ведь не в последний же раз мы встретились с этой удивительной женщиной.

Т.КУЛИНИЧ.