Провинциальный салон

Книжные новинки

В конце минувшего года в Ростовском книжном издательстве «Альтаир» вышел из печати сборник стихов «Светит моя свечка»… Спешим сообщить читателям газеты, что автором сборника является сотрудник нашей редакции Татьяна Ивановна Кулинич. Стихи она пишет со школьной скамьи. И за то, что любовь к литературе пробудилась в ее сердце с юных лет, благодарит своего учителя-словесника из Семикаракорской средней школы №1 Людмилу Афанасьевну Волошину. Ведь рука пятнадцатилетнего тогда автора потянулась к перу именно в те дни, когда на уроках литературы говорилось о глубине и прелести пушкинской поэзии.

Редактор издательства, поэт Виктор Тихонов в маленьком предисловии к книжке пишет: «Стихи Татьяны Кулинич, журналиста общественно-политической газеты Семикаракорского района, впервые собраны под одной обложкой. Творчество этой поэтессы отличает неподдельная искренность, исповедальность, милосердие к людям и любовь к малой родине. Для широкого круга любителей поэзии». К счастью, круг любителей поэзии в нашем районе есть и многие уже познакомились со сборником. Отзывы добрые. Особенно, как нам кажется, читателей трогает раздел «Посвящения», где воспроизведены словесные портреты многих семикаракорцев. Привлекает и оригинально выполненная дизайнерами издательства обложка книги, гармонично отвечающая духу ее содержания. Первую встречу автора сборника с читателями организовал районный историко-краеведческий музей. А мы предлагаем сегодня любителям поэзии подборку стихотворений со страниц книжки. Если возникнет желание выразить свое мнение, то можно позвонить в редакцию автору по телефону 4-10-90.

***

Моя хата с краю,

На семи ветрах.

До сих пор не знаю,

Кто мне друг, кто враг.

Сирый ли , беспечный

В крайнюю стучит,

Хоть не жду я встречи,

Не гашу свечи.

Светит моя свечка,

Как маяк в ночи,

Греет моя печка

Всех, кто постучит.

Согревают тело,

Греются душой,

Всем, что наболело,

Делятся со мной.

Эх, чужое горе –

Ох, моя беда.

На полынь за хатой

Лягут холода.

Будет злиться ветер,

Будет дверь скрипеть.

Надо мне для петель

Масло подогреть.

Знать, по божьей воле

Мне дано уметь

Слушать обездоленных,

Слушать – и терпеть.

* * *

У меня никакой беды,

кроме горя.

У меня никакой воды,

кроме моря.

У меня никаких потерь,

кроме вечных,

У меня никаких ветров.

кроме встречных.

У меня никаких хлопот,

кроме срочных,

У меня никаких работ,

кроме строчных

У меня никаких оград,

кроме тына,

У меня никаких наград,

кроме сына.

МОЛИТВА МАТЕРИ

«Соль в глаза всем хвалящим,

Соль в глаза всем смотрящим,

Соль в глаза всем

желающим посмотреть.

От недоброго глаза

Надо сплюнуть три раза,

От смертельного глаза

Надо чадо сберечь».

Так стоит у иконы,

Отбивая поклоны,

Беспокойная мать.

Сердце страхом клокочет;

Ворог копья наточит,

Над полями сражений

Будет ворон летать…

Так века пролетели.

Спит дитя в колыбели,

Мать как страж на часах.

Нет икон на божницах,

Но молитва творится,

Потому что бессмертен

Этот истинный страх…

«Соль в глаза всем хвалящим.

Соль в глаза всем смотрящим.

Соль в глаза всем ,

Желающим посмотреть.

От недоброго глаза

Надо сплюнуть три раза,

От смертельного глаза

Надо чадо сберечь».

В этом мире непрочном

Провожают в солдаты,

В этом мире порочном

Правит вирус и атом –

Боже, не приведи!

Отними, что угодно,

Буду сирой, голодной,

Лишь его огради!

СОМНЕНИЕ

Упорно врач-философ год за годом

Внушает мне, чтоб упасти от бед:

Из рамок, данных нам самой природой

Не нужно выходить себе во вред.

Не рваться выше выставленной планки,

Уметь распорядиться тем, что есть.

Жизнь потечет размеренно и плавно

И может радость каждый день принесть.

Во вред себе лишь глупый будет гнуться,

С людьми, как видно, не порвать родства…

И даже ни одна из революций

Не изменила в людях естества.

Все верно, в этом просто убедиться,

Внимаю я врачу как никому,

Уже почти готова согласиться,

Но что-то мне мешает, — не пойму…

Иду домой — степенно, не спеша —

А в глубине сомнение засело:

Но как же быть? У тела ж есть душа!

И как же ей установить пределы?

* * *

А.А.

За тобою душу уроню,

Мальчик мой с шелковой головою,

Пред тобою голову клоню,

И боюсь, что я тебя не стою.

Ангел мой, спустившийся с небес.

Мне ли было ждать оттуда знаков?

Мне ли, позабывшей цену слез,

Счастье было дадено заплакать?

И, не споря, прошлое ушло.

Без прощаний сердце отпустило.

Но скупое жизни ремесло

Как встречать любовь – не научило…

За тобою душу уроню…

Что слова! От них все меньше проку…

Помолюсь священному огню,

Молча соберусь опять в дорогу…

***

Любовь не бывает случайной-

Она не сума, не тюрьма.

Кому суждена изначально,

Найдет и достанет сама.

Так вцепится мертво клещами-

Ей душу отдашь задарма!

Невольно отметишь с годами:

Любовь и тюрьма и сума.

* * *

УЗНАЮ ТЕБЯ, ОСЕНЬ

Узнаю тебя, осень, по ветру

Что на струнах ветвей зазвучал.

Узнаю тебя, осень, по свету,

Что разносит по лицам печаль.

Узнаю эту пору по тяге

Снова сесть за тетрадку стихов

И доверить перу и бумаге

Клад сомнений, терзаний, грехов.

Вот и думаю: надо-не надо

Прыгать в осень, как в омут, сейчас,

Если сердце лелеет усладу-

Свет желанных застенчивых глаз?

Узнаю тебя, осень, по жажде

Теплый ветер губами ловить.

По мольбе, затаившейся в каждом:

«Не оставь и меня без любви…»

БАБЬЕ ЛЕТО

Как этот вечер в Константиновске

дышал теплом!

Я шла, как луч по паутиночке, —

душа вверх дном!

Все было просто и возвывышенно,

душа права,

Между каштанами и крышами –

в храм Покрова…

О том, что я сама осенняя, —

забылось вдруг,

И так хотелось вознесения

с тобой, мой друг…

Была к лицу погода чудная —

всему и всем,

Уеду завтра рейсом утренним.

Не насовсем!

** *

О Б Р А З Р О Д И Н Ы

Невяночки взглянули мне в глаза,

Сиреневая степь от их разлива.

А в тучах притаилася гроза,

Стекает в балки зной неторопливо.

Строги, как образа, стоят холмы

На горизонте длинной чередою,

В низине, пробивавшийся из тьмы,

Блеснет родник, водою непитою.

Схватились камнем берега Донца,

На них как осень вызреет шиповник,

Полынная рассеется пыльца,

Чтоб травам по весне себя восполнить.

Вот образа ухваченная нить-

Так родину задумала природа.

Не дай ей бог, хоть что – то изменить

Под этим неспокойным небосводом!

ДЕРЕВНЕ

Мне все милей угрюмость деревень,

Их к тишине прирученные хаты,

Где провожая каждый божий день,

Окраины ласкает взгляд заката.

Со стариками толки заведешь,

Узнаешь всё:, как жали и косили…

Ну а узнав деревню назовешь

Непроходящей мудростью России.

НА РОДИНЕ

В этот вечер, затронувший душу –

Как я здесь не бывала давно! –

Тетка Тоня под старую грушу

На столы подавала вино.

В глушь, на родину, в пору сухую

Нас позвал поминальный обед.

Я родню – то свою хуторскую

Не видала, пожалуй, сто лет!

Не хотелось тревожить мне память,

Но не здесь, где краюхами хлеб,

Где природа не может не ранить

Где шагнешь за ворота – и степь.

Завтра в путь, защемило у сердца

Там – работа, и держишь ответ…

Лишь успеть бы сейчас наглядеться

На невянок сиреневый цвет…

НЕ СЛЫШИТ ЛЕТО

Наверное, не слышит лето,

Уже скупое на тепло,

Как осень дышит в спину ветром,

И стаи встали на крыло.

Наверное, не видит лето,

Как густо посинел туман,

Как пахнет сыростью от веток

И пригорюнились дома.

Оно как-будто задремало

На свежевспаханной меже.

Проснется ль, встанет – проку мало.

Не разгуляется уже.

* * *

ОСЕННИЙ ДЕНЕК

Какой же денек!

Кто помер вчера –

пожалеет,

Что рай не застал он

на этой его стороне.

Как тихо с утра, как осеннее солнышко

греет!

И кошка, блаженствуя, что-то мурлычет во сне

И пить бы денёк, словно чай, без сластей и лимона,

таким, какой есть он – в натуре,

природе, судьбе.

И быть благодарным до скрытого

тихого стона,

За то, что согласие

небо дарует тебе.

Какой же денек!

«Кто помер вчера –

пожалеет», —

Так бабка моя говорила —

хвала ей и честь!

Сама померла незаметно

в холодном апреле, —

Поди, для того, чтоб обиду

с собой не унесть.

* * *

ЦВЕТЫ

Восхититесь царственностью розы,

Поклонитесь гению творца,

И не в шутку, а вполне серьезно

Пыль смахните с нежного лица.

Посадите во дворе тюльпаны,

Просто для души, не для продаж.

Их головки, как чалмы султанов,

По весне возрадуют ваш глаз.

Похвалите скромницу-ромашку,

Пусть ее не стоек аромат.

Но без этих глазок нараспашку,

Будет невеселым летний сад.

Удивитесь ландышу лесному,

А осенним травам на лугу.

Прошепчите ласковое слово:

«Надышаться вами не могу…»

Не корите, истины простые

Сим стихом невольно преподам:

Чтобы наши души не остыли,

Относитесь к людям, как к цветам.

* * *

ПРЕЛЮДИЯ

В одночасье побелело поле,

Пробежалась юная метель,

Тут же, ветерок, почуяв волю,

Спрыгнув с крыш, вдогонку полетел.

Суетятся снега лоскуточки…

От окна попробуй отойди!

Всем еще вчера хотелось очень,

Чтоб ушли за осенью дожди.

А сегодня, до утра, до света,

На любые чудеса легка,

Там, за лесом, к сундуку с секретом

Прикоснулась зимушки рука.

Зазвучала песня без названья,

Зазвенела тишина сама…

Кружевные чудо-одеянья

Примеряет русская зима.

* * *

ДЕЖАВЮ

Ах, кто так улыбнулся мило?

Мелькнул в толпе и нет следа…

Позвольте, это уже было

Со мною! Только — где? Когда?

О, мир случайных совпадений,

Полунамеков, полуфраз,

И возвращенных в жизнь мгновений! —

Ты восхищал меня не раз,

Обезоруживал публично,

Пусть день и час давно забыт.

Но чья-то милая привычка

Так беспричинно восхитит!

* * *

КТО ВЕРИТ

Еще не ведая тревоги,

Не ощутив душою страх,

Я знала зависть к тем, кто Бога

Лелеет в преданных сердцах.

Я их встречаю, яснолицых –

(Я перед ними как в долгу)

Так, как они, мне не молиться,

Так, как они, я не смогу.

Ничуть на глупых не похожи,

На одурманенных — ничуть!

Лишь взгляд у них светлей и строже

И в нем как – будто скрыта суть.

Перекреститься можно тоже,

Но палец назовя «перстом».

Мы положить креста не можем ,

Не можем «осенить крестом».

А каждый день несет потери,

И с каждым днем все глубже страх…

И мнится: выживет, кто верит,

И волен каяться в грехах.

***

Мне женщина не перешла дорогу –

Пустые два ведра она несла,

Остановясь, переждала немного,

И стала ждать, пока я не прошла.

И как-то вдруг рассеялась тревога,

Нахлынувшая на душу с утра:

Мне женщина не перешла дорогу,

Мне пожелала женщина добра.

ПОСВЯЩЕНИЯ

***

Георгию Константиновичу Стусову

(преподавателю музыки)

Дитя войны, ее прямое племя,

Что даже имя тень ее хранит,

Вы родились в обугленное время,

Впоследствии одетое в гранит.

Опалено войною ваше племя

И даже имя тень её хранит.

Досталось Вам немало испытаний,

О тяжкомтак непросто вспоминать…

И только тихой песней, на баяне,

Без слов об этом можно рассказать.

Но прочь тоску! Пусть будет только радость,

Любовь и счастье Вам в судьбе даны!

А за труды, как высшая награда, —

Глаза детей, что музыкой полны.

***

Екатерине Бордуновой

(библиотекарю)

Изящество, ум, обаяние, скромность –

Все взвешено с точностью до миллиграмма.

Трудились Весы во Вселенной суровой,

Рождая на свет эту милую даму.

И в книжной стихии она — провожатый,

Поможет читателю не заблудиться.

Кто духом был нищий, тот станет богатым,

И миру открывшемуся удивится.

***

Л.П. Процикову

(боевому офицеру) в День Защитника Отечества

«Чем дальше от фронта, тем больше героев» —

Печальна России стезя…

Хочу я поздравить лишь тех, кто достоин,

Кого не поздравить нельзя.

Заслугами вашими наша держава

Гордиться и крепнуть должна.

Но часто капризна изменщица-слава,

Попутавшая имена.

Пусть греется кто-то, наград не добывший,

В ее ненадежном луче.

Но их не заметит, но их не услышит

Ваш Ангел на правом плече!

***

Н.Ю. Здоровцевой

(директору музея)

В доме, где история притихла,

Чтоб собою нас не напугать,

Ходит мягко, величавой птицей

Музы Клио верная слуга.

Всё ей здесь знакомо до деталей, —

Ею собиралось всё самой:

От клинка из непокорной стали

До бумажки ветхой, чуть живой.

Ну, а если воспаряет птица,

Прочь уходит призрачный покой,

Всё, что притаилось и пылится,

К жизни возвращается большой.

И гремит тогда, дрожит, клокочет, —

Ночью, днем ли, рано поутру —

И трепещут души, как листочки,

На сквозном истории ветру.

***

Владимиру Голотову

(фотографу-профессионалу)

На фоне лет все снимемся когда-то

И вспомним всех испытанных друзей.

Не пленка, будет время виновато,

Коль взор чуть-чуть окажется грустней.

Но грусть исчезнет, сердце всколыхнется.

И тень с лица куда-то убежит:

Смотри сюда! На волю птичка рвется,

Чтоб с радостью над нами закружить.

***

Карине Аветисян

Я вам завидую по-белому,

Вплоть до желанья подражать.

Вы и красивая, и смелая,

И научились побеждать.

И сердцем всем жалея страждущих,

Как и положено врачу,

Вы в сотнях душ зажгли однажды

Надежды яркую свечу.

Так гены сильных духом предков

В вас проявляется сполна:

Чтоб напролом идти нередко,

Душе энергия нужна.

И потому-то в день рожденья

Хочу от сердца пожелать:

Пусть не иссякнут вдохновенье,

Желанье жить, творить, прощать!

***

Б. Куликову

Воистину, в своей обители

Пророков не было досель.

Кумиров ищем мы за тридевять,

А то и более земель.

Мы их таланты восхваляем

И превозносим до небес.

А своего не замечаем –

Он рядом – что за интерес!

Обыденно в станице слышишь:

«Ну, что там Куликов, живой?»

«Кажись, не пьет, чего-то пишет,

Соображает головой».

Ну, а случись в дороге дальней

Станичник вступит в разговор,

То, объяснив первоначально,

Что он из Семикаракор,

Не преминет добавить кстати

Наш возгордившийся земляк:

«У нас есть Куликов – писатель,

К тому ж – взаправдашний казак!»

ПОРТРЕТ ХУДОЖНИКА

Н. И. Медведеву

«Картины я продал, как дьяволу душу», —

Сказал – и замолк, как себя проклиная.

Но тут же вскочил, сам молчанье нарушив, —

«Не страшно, напишутся, лучше, я знаю».

И то, что продал, обозвал он наброском.

И не поминал уж дьявола всуе,

Сказал, как поклялся, спокойно и просто:

«Умру, но осеннюю ночь, — нарисую!

Так голые ветки протянутся строго,

Меж ними — пространство, луною залитое…».

…И тут же щепоткою воздух потрогал,

Как будто натуру на прочность испытывал.

Л.Леоновой

С девчоночьим станом – тростинкой,

Со светлым загадочным ликом,

Идешь ты своею тропинкой,

Не той, что вела Эвридику.

Искусству плечо подставляешь,

Достигнувши крепости камня,

Работаешь , словно играешь

И в роли сей нет тебе равных.

А в мире гармония зреет,

А в мире зима отживает.

И кто – то из глупых Орфеев,

Тебя не нашедши, рыдает.

ЧАРОДЕЙСТВО

«А вы, стены, — будьте немы,

А вы, лавки, — станьте прямки!..»

Из народного заговора

Пристань, сумки, разговоры —

«Метеор» несется скорый:

Едет Настя-молодайка

К некой знахарке-гадалке.

Мне, попутчице случайной,

Доверяя горе сходу,

Повела рассказ печальный,

Веря лучшему исходу:

«…Муж с ножом меня гоняет,

А сначала ладно жили.

Что творит — и сам не знает, —

Это нам наворожили!

В нем живет чужая злоба,

А вобще-то он хороший…

Вот, сказали мне, попробуй —

Отвези гадалке гроши…»

А вы, стены, будьте немы,

А вы, лавки, станьте прямки!..

Едет Настя-молодайка

К некой знахарке-гадалке.

Но когда она презреет

Шарлатанские пороги,

Но когда не к ворожее

Поведут ее дороги,

Но когда, в себя поверя,

Проклянет любовь слепую,

Но когда закроет двери,

Все мольбы его минуя…

Вы — лихие полузвери,

Зло пригревшие в крови,

Вы — мужчины, а на деле —

Шарлатаны от любви,

На прощенье не надейтесь,

Мягкотелость обнаружив,

Берегитесь «чародейства»

И спасайте ваши души!

ЖЕРТВА

Он — мельница, ты — хрупкое зерно

. Он — грязная подошва, ты — травинка.

Ты любишь? Но ему-то все равно.

Страдаешь? Но ему-то не в новинку.

Нет, пошлости покорность не пробьет,

Лишь усладит ее самодовольство.

Куда идешь? Заказан путь вперед.

К чему вернешься? Прошлое так скользко..

Ужель с восторгом в памяти хранишь

Все ночи, жаркий лепет и объятья?

Ужель его в который раз простишь,

Достойного лишь страшного проклятья?

Увы, он ни мгновенья не был твой,

Хоть ты старалась всё ему исполнить.

Пойми, что торжествуя над тобой,

Он даже имя мог твое не помнить…

Безумная! Любовь твоя — медяк, —

Хоть свой позор ты назовешь дерзаньем.

Но каждый шаг твой — будто полушаг,

А каждый жест — попытка оправданья.

1978