ОН САМ НЕ ЗНАЛ, ЧТО ОН — ГЕРОЙ

  • Комментарии к записи ОН САМ НЕ ЗНАЛ, ЧТО ОН — ГЕРОЙ отключены
  • 1314

Чем жива Россия


…Переправа, переправа

Берег левый — берег правый…

И если вспоминать о войне, то часто на одном берегу жизнь, а на другом — смерть. А иногда и на обоих смерть, или между левым и правым. Но если солдатам отдан приказ, если от успеха в переправе зависит исход боя, возможность выйти из окружения, успех всего наступления в каком-либо направлении… «Бойцы, привязавшись друг к другу верёвкой, ползли по льду на противоположный берег Северского Донца… тяжелым танкам переехать не удавалось… Восьмой стрелковый полк восьмого февраля вышел к Донцу, с ходу по льду переправился на правый берег, овладев окраиной хутора Апаринского; другим подразделениям батальона под сильным огнём противника перейти реку не удалось…»

Бои на Нижнем Дону шли, как известно, зимой 1942-1943 годов. В них было задействовано столько подразделений Южного и Юго-Западного фронтов, что их просто невозможно перечислить. Читая воспоминания участников этих боёв, естественно понимаешь каким неимоверным ратным трудом отстаивали воины наш край. Дон, Маныч, Северский Донец, видимо, формировались десятки раз. Запас боеприпасов для артиллерии и стрелкового оружия быстро истощался. В условиях бездорожья и зимы его невозможно было пополнять вовремя. Острый недостаток в снабжении ощущали все дивизии фронта, совет которого третьего января 1943-го запросил у Ставки помощи 20-ю самолетами для снабжения горючим подвижных частей. Иные полки попадали в окружение и с боями выходили из него. Ветераны 315-ой стрелковой дивизии вспоминают, как в этот период, двигаясь вперёд, каждый день вступали в бои с гитлеровцами, не зная отдыха. Измотались до крайности, усугублялось всё снегами и морозами лютого февраля; лица у солдат были темно-синего цвета, губы потрескались. Правда, спасали ватные брюки, телогрейки, ушанки и теплые рукавицы.

Когда возникала опасность попасть в окружение, как под хутором Ново-Россошанским, что восточнее г. Шахты, командирами принималось решение выносить и прятать полковое знамя. Ибо знамя — это честь полка, его судьба. Не было большего позора для подразделения, чем утрата своей главной святыни, за которой могло следовать по уставу только одно — расформирование полка.

Один из ветеранов — А.Е. Пасов, спасший знамя своего 405-го стрелкового полка под г. Шахты в январе 1943 года, вспоминает: «Знамя, печати и документы уложили в небольшой сейф, погрузили на повозку. На задание мы шли с солдатом Косолаповым и ездовым Вороновичем. Хутор сильно бомбили. Мы тронулись в путь. Один немецкий самолёт увязался за нами, несколько раз входил в пике, чтобы поразить нас вместе с повозкой. Мы то ускоряли, то замедляли ход, лавировали из стороны в сторону. Пронесло. Самолёт отстал. Когда стемнело, мы подошли к незнакомому хутору, провели разведку — немцев там не было. На окраине хутора вырыли яму, уложили в нее сейф и зарыли. Место это замаскировали, остатки земли разбросали. После этого поочередно дежурили, почти двое суток сторожили, пока не узнали, что наш полк вырвался из окружения». Из памяти ветерана стерлись все детали того дня, но он помнит, что сейф со знаменем из ямы достали, а командир полка тепло поблагодарил его и товарищей за выполнение важнейшего задания. И, итожа свой рассказ, пишет: «Событие, о котором я рассказал, обычное. Каждый из нас выполнял свой долг перед Родиной, выполняя приказы командиров…»

* * *

Теплым, даже необычно жарким выдался денёк 12 апреля. Мы с редакционной машиной спешили на Семикаракорскую переправу. Успели. С нами переправляются дорожники: везут свежий асфальт для ремонта дороги на Кочетовскую. Идёт обычная мирная жизнь. Переправа, переправа… Почему-то здесь всегда мысли обретают отличное от обыденного направление. Будто бы не через реку переправляемся, а через Время. Но это и понятно: мы едем в правобережные хутора выполнять «особое задание». А началось все со случайного разговора с пенсионеркой из Семикаракорска Ниной Николаевной Авиловой. Обмолвилась она о том, что слышала от своих двоюродных сестёр рассказ о военном подвиге её дяди Петра Васильевича Подкопаева. Довелось ему на пути от Сталинграда к Берлину и в родных краях воевать, и рассказал он однажды дочери и племяннице о том, как спасал полковое знамя. Подробностей, конечно, уже никто не помнит. А сам солдат уже 37 лет (умер в 1975 году в возрасте 72 лет) спокойно спит под раскидистой сосной в родной земле на маленьком кладбище маленького хуторка Бугры близ Кочетовской. В хуторе корреспондента уже ждала дочь солдата Тамара Петровна.

* * *

Так часто бывает: когда углубляешься в какой-либо поиск, то как бы само провидение открывает пути, подсказывает факты. Недавно в редакцию «СВ» по электронной почте военный краевед из г. Константиновска Вячеслав Градобоев переслал свой рассказ-быль «Забытый полк». В истории этой, основанной на реальных фактах, все же действуют герои с вымышленными именами: казачка Мария — участница событий времён войны — умерла, и задача краеведов, пытающихся восстановить все факты в их достоверности, чрезвычайно усложнилась. Поэтому предположение о том, что на окраине хутора Костины Горы (Константиновский район) под высоким дубом до сих пор покоится спрятанное боевое знамя энного полка, пока ходит из уст в уста как легенда.

О чем рассказ? О том, как измученный оборонительными боями полк продвигался берегом Дона. Связь со штабом дивизии была потеряна, разведка поставляла противоречивые сведения. Уцелевшие подразделения полка, ориентируясь по карте, шли к старой казачьей переправе, потому что любую новую, наведенную саперами, тут же бомбили самолеты противника. Личному составу требовался отдых, раненым — перевязки и другая помощь. Из очередной разведки не вернулся комсорг, а тяжелораненый политрук умер. Солдат хоронили в воронках от бомб. Пока разведка искала брод, было принято решение занять оборону в балках и лощинах близ хутора (предположительно, это и есть хутор Костины Горы на правом берегу). Здесь и увидела русских солдат казачка Мария, стала им помогать. Параллельно лирическая сюжетная линия рассказа повествует о любви Марии и молодого солдата Василия. Через него девушка и вошла в доверие к командиру, а тот попросил её найти (того уже требовала обстановка) подходящее место для временного захоронения знамени полка. Знамя спрятали вовремя: наутро в хуторе появились немцы, не подозревавшие, что на его окраине занимает позиции наш «забытый» полк, у которого сохранились два орудия и три миномета. Завязался бой, в который потом вступили немецкие танки, прямо на пшеничном поле колхоза имени Калинина. Силы были неравные, и потерь было много. Но остатки полка все же с помощью хуторского рыбака нашли старый брод и переправились на левый берег Дона. Там под высокой ивой похоронили командира. А на правом — под молодым дубом осталось лежать обагренное кровью, избитое осколками снарядов полковое знамя.

Константиновские краеведы уверяют, что Мария Федоровна — казачка Мария — дожила до 82 лет и незадолго до своей кончины с дочерью Верой Васильевной приезжала в райцентр и рассказала одному из офицеров военкомата «военную тайну». К несчастью, этого офицера сейчас тоже нет в живых, он погиб. Копать под дубом, говорят краеведы, военком запретил: а вдруг это место заминировано?

* * *

Мысли не давали покоя. А вдруг это тот полк, в котором служил наш земляк Петр Подкопаев, а вдруг именно это знамя пришлось ему спасать? А если у родственников остались какие-либо документы или награды солдата, то они о многом могут рассказать. Но… «Ничего у нас от папы не осталось, — вздыхает его дочь Тамара Петровна Клименко. — Медали внукам пораздавал на игрушки, книжечки на них никто не помнит, куда делись. Я родилась в 1937 году, после войны маленькой ещё была, не помню, рассказывал ли чего. Тогда как-то фронтовики своими боевыми заслугами не гордились, не выставляли их напоказ. Ну, сходили на войну, долг свой исполнили, победили проклятых фашистов — и снова на работу в колхоз. Колхоз наш назывался «Победа». Работали в нём жители двух хуторов — Бугры, Плешаковка и станицы Кочетовской. Зерно да овощи выращивали, виноградников ещё не было. Папа был бригадиром, помню, на двуколке ездил. Люди его уважали, он никого не обижал. Мама, Екатерина Александровна, тоже с ним в бригаде работала. Жили мы тогда в Плешаковке, а когда хутор перестал существовать, перебрались сюда, в Бугры. В этом хуторе и прожили мои родители всю оставшуюся жизнь, а сейчас рядышком лежат на хуторском кладбище. Там и брат мой,Михаил, у которого в последние годы после смерти мамы жил наш отец. Из семьи только я и осталась: детям радуюсь, внукам. Одного из моих сыновей мы с мужем в честь деда Петром назвали… Я тоже никуда из родных мест не уезжала, тридцать лет в в Кочетовском совхозе на виноградниках отработала. Сейчас на пенсии, в огородике копаюсь. И мечтаю дожить до тех времён, когда в наш хутор придет газ…»

Тамара Петровна повела нас на хуторское кладбище, там мы у могилы солдата отдали дань его памяти. И поехали дальше, в х. Крымский Усть-Донецкого района, где договорились встретиться с Надеждой Ивановной Ореховой, племянницей П.В. Подкопаева. Она постарше Тамары, поэтому помнит войну и послевоенные годы более отчетливо — так считают все родственники. Может быть, она, не оставляли мы надежду, прольёт свет на историю со спасением знамени энного полка?

Пользуясь случаем, Надежда Ивановна решила рассказать всё, что знает об истории родного хутора и своей семьи. В древности на этом месте было городище — памятник археологии VII-XI веков нашей эры. И как установили питерские ученые, в крепости был керамический водопровод, подходивший к каждому дому; в судоходной речке водились осетры; курган Остренький входил в систему оповещения об опасности, которая действовала от Днепра до Волги: на каждом из курганов, входивших в цепь, перед зеркалами поочередно зажигались костры — так передавался световой сигнал, который доходил до цели за два часа. Да, не откажешь в изобретательности нашим предкам! А сейчас, в век электроники, в хуторе нет ни газопровода, ни водопровода…

Вот в таком историческом месте и жила семья Подкопаевых. Родились у них дочь Мария и три сына — Петр, Иван (отец Надежды) и Александр (отец Раисы Белозор, много лет проработавшей экономистом в совхозе «Кочетовский»). «Ребята были смелые и отчаянные», — как уверяет Надежда Ивановна со слов своей бабушки, — настоящие казаки. Рыбу добывали, родителям помогали. А в праздники в церкви стояли, как и все православные. И сейчас эта Свято-Одигитриевская церковь украшает хутор, более ста лет стоит она на своем месте. «Кирпич для ее строительства тут же из местной глины делали», — спешит уточнить Надежда Ивановна.

В тридцатые годы в этих местах действовал колхоз «Рыбак-Трудовик» с правлением в ст. Кочетовской. Там и работали братья Подкопаевы, ловили рыбу в Дону, а в путину и в Азовском море. Улов доставлялся в Кочетовский засолочный цех. В эти годы Петр Подкопаев завел свою семью: появилась тогда в Крымском сирота Катерина, приглянулась парню, поженились. Примерно года через три, в голодное время, переехали молодые в Плешаковку. Мать и братья так и оставались в Крымском. А через несколько лет война всех троих увела от родного порога Родину защищать.

* * *

Вдоль правого берега Дона и Северского Донца хутора и станицы расположены один за другим: Мелиховская, Пухляковский, Раздорская, Каныгин, Кочетовская, Бугры, п. Усть-Донецкий, Ещеулов, Крымский, Костины горы, Апаринский, Бронницкий, Нижнекундрюченский, Усть-Быстрянский…

И по всем ним прокатилась война. В театре военных действий эти места были плацдармом на подступах к городам Шахты, Ростов, Азов. Жестокие бои, проходившие в 1942-43 годах на нынешней территории Весёловского, Семикаракорского, Тацинского, Константиновского, Усть-Донецкого и других близлежащих районов, описаны в сборнике статей и воспоминаний ветеранов «Освобождение» (ООО «Ростиздат», 2007 г., составитель В.А. Шульга). А ещё — в рассказах и повестях донского писателя Анатолия Вениаминовича Калинина. «Советские войска, окружив и оставив у себя в тылу 6-ю армию Паулюса, вышли к Дону и наступали по обоим его берегам вниз к Ростову. Хутор Вербный (условное художественное название. Прим.ред.) брали с Задонья, с низменной стороны. Перед наступлением личному составу выдали новенькие желтоватые полушубки, и когда атакующие цепи залегали под пулеметным немецким огнём на голубовато-белом снежном займище, жителям правобережных хуторов и станиц представилось, что это вдруг желтые тюльпаны зацвели на задонском лугу в феврале. Несмотря на жестокий пулеметный огонь с правобережных хуторов, с ходу стали форсировать Дон. Впереди всех бежал через Дон по льду рослый лейтенант в белом маскировочном халате поверх полушубка, тот самый командир разведки, которому за три дня до этого едва удалось уйти из Вербного от смерти…» (А.Калинин. «Эхо войны»).

До сих пор у Надежды Ивановны стоят в ушах и стрекот пулеметов, и звук от рвущихся снарядов. Натерпелась тогда Наденька Подкопаева страху. Немцы стояли в хуторе Крымском в 42-ом, когда наши отступали, а в 43-ем, когда наступали на них, бывали в местных населённых пунктах набегами. Одно время зачастили в дом Подкопаевых по ночам: шарили в сарае, на чердаках, в подвале, протыкая штыками солому, бочки с соленьями и тряпки в сундуках. Они явно кого-то искали. А женщины терялись в догадках, не могли понять, кого и зачем ищут враги в их доме. А вскоре и из Плешаковки пришла весть: немцы устроили обыск и в доме Марии Подкопаевой, а потом сожгли ее подворье дотла.

Когда нас освободили, — продолжает вспоминать Надежда Ивановна, — нашей бабушке Ане пришло казенное письмо. Я как самая грамотная в семье на тот момент читала его вслух. (Впоследствии Надежда Ивановна 35 лет проработала экономистом и гл. бухгалтером колхоза им. Калинина. Прим.ред.). Это была благодарность матери за воспитание сыновей-патриотов и особенно за боевые заслуги сына Петра Васильевича. Помню, что в письме этом было две подписи, и одна из них — Николая Михайловича Шверника, члена президиума ЦК партии (его фамилия тогда была у всех на слуху). «И что это наш Петя там на войне такого «натворил?» — не без гордости удивлялась мать, наша бабушка Аня. А потом, когда дядя Петя вернулся домой, она его встретила точно таким же вопросом. И ему пришлось «держать ответ» перед матерью и всеми родственниками, рассказывать, какую награду за что получил. Точно помню, что среди его наград был какой-то орден. Особенно врезался мне в память его рассказ о знамени. Когда дядин полк попал в окружение, командир обратился к солдатам с вопросом — нет ли среди них уроженцев этих мест, которым тут каждая балка, каждая речка, каждая хата знакома? Знающему легче будет проскользнуть незаметным, найти подходящее надежное место для схрона знамени и запомнить его, чтобы вернуться за ним. Вызвался дядя Петя. Полотнищем обмотали его тело под гимнастеркой. И он отправился. Шёл то балками, поросшими терновником, то буграми, минуя хутора. И мимо родного Крымского тоже. Так хотелось хоть на минуточку заглянуть туда, узнать хотя бы, жива ли мать. Но приказ есть приказ — нельзя. Однако судьбу, как говорят, и конём не объедешь: встретился Петру в одной из балок односельчанин — как из-под земли вырос. Только и спросил у него о матери (долго нельзя было разговаривать) и пошел дальше. А после войны пришла догадка, что односельчанин этот тайно донес немцам о том, кого встретил. Поэтому и шарили они по ночам в доме родственников солдата, видно, хотели найти его и взять как «языка». А Петр Васильевич так за всю жизнь и не сказал никому фамилию предполагаемого предателя — не хотел, чтобы его потомкам худо жилось на белом свете, унёс тайну в могилу. А вот куда донёс знамя, где его спрятал, как потом соединился со своим полком, когда полк вернул себе свою святыню — неизвестно. Не рассказал солдат и этой тайны своим родственникам в единственном том разговоре о его боевом пути.

Да, нет никаких документальных свидетельств об этом подвиге Петра Васильевича Подкопаева. И вполне возможно, что их и не было. Обычное это было дело для русского солдата — подвиги совершать. Может, как в вышеописанном случае из воспоминаний ветерана А.Е. Пасова, командир полка «тепло поблагодарил за выполнение задания». Но мы сегодня далеки от мысли, что солдат мог придумать все это, чтобы приукрасить свои заслуги. Даже сквозь толщу лет чувствуется, что не был этот человек пустословом. Честь и отвага жили в его душе. И чтобы не оставить в этом сомнений, нам снова помогло провидение. Ещё один краевед из г. Константиновска Евгений Качура (уроженец х. Мечетного) нашёл-таки через Интернет наградной лист Петра Васильевича Подкопаева и переслал его в нашу газету. Это была радость и для нас, и для его родственников. Под номером 26855622 в базе данных о награждениях в Подольском военном архиве значится: «Петр Васильевич Подкопаев, 1903 г. рождения, призван в действующую армию 24.08.1941 года Семикаракорским РВК Ростовской области; русский, член ВКП(б), воинская специальность — пулеметчик; ранений не имеет; служил в 556-ом стрелковом полку 169-ой стрелковой Рогачевской ордена Суворова и Кутузова дивизии. Награждён медалями «За боевые заслуги», «За оборону Сталинграда», орденом «Красной Звезды».

Представлял рядового Подкопаева к наградам командир полка, его тезка Петр Васильевич Качур. Вот что пишет он в наградном листе от 14.08.1944 года о своем бойце: «В бою за деревню Антоновка Бобруйского района 30 июня 1944 года, во время контратаки противника, он под сильным огнём скрытно выдвинулся со своим пулемётом противнику во фланг и метким огнём отразил бешеные контратаки немцев. В этом бою славный пулеметчик уничтожил 20 немецких солдат и захватил в плен пятерых. Особую отвагу красноармеец Подкопаев проявил в дни боев на подступах к г. Белосток 26 июля 1944 года в бою за деревню Курьяны. Отважному пулеметчику была поставлена задача — выдвинуть свой пулемёт вперёди боевых порядков и во время наступления поддерживать подразделение с правого фланга. Поставленную задачу красноармеец выполнил. В этом бою его пулемёт уничтожил 15 немецких солдат и рассеял около взвода немецкой пехоты, которая в панике бежала. Красноармеец Подкопаев, не жалея жизни, честно выполнил поставленную задачу и обеспечил успех своему подразделению, занявшему село Курьяны…»

По материалам, опубликованным в Интернете, мы проследили боевой путь 169-й стрелковой дивизии (в состав входил 556-й стрелковый полк). Сформированная под Харьковом, она в сентябре 1942-года была переброшена под Сталинград, принимала участие в великой битве на Волге; позже, в 1943-ем, в её составе 11-ой гвардейской армии оказалась в Козельске; принимала участие в Курской битве, в операции «Багратион»; освобождала Польшу, вела бои в Восточной Пруссии, участвовала в Берлинской операции, вышла к реке Эльбе в районе города Гентин. В 1942-43 годах дивизией командовал генерал-майор Я.Ф. Еременко. Известно также, что командир полка П.В. Качур остался после войны жив, как и его тёзка — красноармеец Подкопаев.

Сколько мог бы рассказать о войне наш земляк, достойно прошагавший со своим полком аж до Германии! Значит, всё-таки выполнил он свое главное задание — спас в трудную минуту знамя своего полка! Понятно ведь, что без знамени полк не продолжил бы свой путь по военным дорогам. Значит, в Костиных Горах, если и лежит под дубом знамя, то не его полка.

* * *

Надежда Ивановна Орехова живет в Крымском рядом с храмом. Она, считай, и выросла в нём, помнит, где какая икона висела лет пятьдесят назад. И нас, корреспондентов, повела «хоть одним глазом взглянуть» на старинную, ждущую своего часа реставрации роспись. В какой-то книге она прочла, что автором этой росписи, возможно, является великий русский художник Суриков. «И дядя Петя любил этот храм, — на его пороге сообщает Надежда Петровна, — даже из Плешаковки пешком приходил сюда на службы. Может быть, вера его и спасла — живой и невредимый с войны вернулся».

Хорошо в этом старом величественном намоленном храме. Суетное отходит на задний план, а о вечном думается легко. О чем здесь молился простой казак Петр Подкопаев? Угадать это совсем не трудно: о здравии родителей, о семье, о детях своих, об урожае, о защите земли родной. Посмотрите на его фотографию: плоть от плоти крестьянин, земледелец. От сохи и от печки он в лихую годину стал к пулемёту, прогнал врага с земли родной — и снова стал выращивать на ней хлеб. Он просто делал, что должно. И, скорее всего, никогда не называл себя героем.

Мы снова спешили на переправу, теперь уже с правого на левый берег. Хороший день завершался хорошим мирным вечером. Спасибо вам за Победу, скромный труженик и солдат Отечества Петр Васильевич!

Т.КУЛИНИЧ,

член Союза журналистов России, член Союза краеведов России.

Размер шрифта

Пунктов

Интервал

Пунктов

Кернинг

Стиль шрифта

Изображения

Цвета сайта