В Семикаракорском районе есть немало жителей, которыми могут гордиться земляки. Обычно это люди, всей душой радеющие за свою землю, трудящиеся на её благо, прилагая все усилия, чтобы сделать малую родину краше, лучше. К примеру, есть в нашем городе такой человек — художник Иван Иванович Масличенко. Мы уже рассказывали о нём на страницах «районки». Но узнав, что в свои 84 года И.И. Масличенко продолжает творческую работу, решили снова заглянуть к нему в гости.

Хозяин встретил нас приветливо, расположились во дворе, в тени скромного домика и увидели, что здесь же, под навесом, стоит бюст. Кого, под чехлом не видно. В ответ на наш вопрос Иван Иванович снял покрывало со скульптуры. «Лев Соломнович Марголин», — написано на основании.

— Это учёный, специалист в экономике сельского хозяйства, имеет отношение к основанию Зерноградской академии, — рассказывает Иван Иванович. — Вот там и решили заказать его бюст, увековечить память. Не очень хотелось браться за работу, годы дают о себе знать, тяжело мне уже, но согласился. Правда, когда зерноградцы привезли его фотографию, я отказался. «Вы разве не видите, он здесь болен», -говорю заказчикам. — Нельзя копировать такое лицо.

С трудом, но нашли другой снимок. И вот результат.

Недавно ко мне обратились педагоги нашей третьей школы. Ей же недавно присвоено имя Героя Советского Союза И.А. Левченко. Захотели учителя установить бюст земляка в фойе образовательного учреждения. Один такой памятник уже существует с давних времён. Но когда я на него посмотрел, удивился — да это совсем другой человек! Сначала тоже решил отказать, сил, говорю, уже нет. Но учителя очень просили, мол, денег соберём, заплатим.

— Да где ж вы их собирать-то будете? И решил сделать школе подарок.

Похлопотать пришлось всем. Ведь фотография существует одна, нечёткая. Иван Левченко на ней -16 -летний мальчик. Попросил поискать другие. И они принесли снимок, где Иван Алексеевич ещё маленький с бабушкой. Я старался найти их общие черты. Помимо схожести, хотелось отразить характер бойца. Хоть и погиб парень в 21 год, но к тому времени, наверняка, его лицо уже было овеяно войной.

Иван Иванович не раз приглашал инициативную школьную группу — смотрели, рассуждали, советовались. Бюст на днях забрали, благодарили — понравился.

Многие семикаракорцы знают, что скульптуры стали появляться на улицах нашего города не так давно. На проспектах и площадях установлены памятники писателям В.А. Закруткину, Б.Н. Куликову, строителю А.А. Араканцеву, председателю рыболовецкого хозяйства И.В. Абрамову. Всё это труды Ивана Ивановича Масличенко.

Недавно художник осуществил свою давнюю мечту — сделал памятник Николаю Сергеевичу Арабскому.

— Ведь замечательный был человек! — говорит автор. — Какое производство поднял — семикаракорская керамика по сей день славится по всей стране, да что там по стране — даже за рубежом. Заслужил он уважение и почёт своих земляков. Проспект в его честь назвали, а памятника нет.

Иван Иванович признался, что скульптур у него не так уж, по его меркам, много, может, чуть больше тридцати. Ещё одна его работа -памятник генералу Я.П. Бакланову — стоит под Волгодонском, на родине казака. В Аксайском музее, Вёшенском им. М.А. Шолохова находятся миниатюрные скульптуры по мотивам «Тихого Дона».

Но начинал Иван Иванович с рисования. Родом он из казачьей семьи. Дед его был известным кузнецом, трудился на Урале, на Демидовском заводе — лил оружие. На Урале родился и герой нашего повествования. Это уже потом семья вернулась на родину, в станицу Новозолотовскую. А буквально через три дня началась Великая Отечественная война. Отец Иван Корнеевич, тоже человек с «золотыми» руками, хороший механизатор, прекрасно обученный кузнечному ремеслу, вскоре ушёл на фронт, оставив жену с пятерыми детьми. Понятно, что такое нужда, тяжкий труд, познали все. Сегодня Иван Иванович считает, что любовь к ремеслу передалась ему по наследству от деда и отца. Ведь и он, взявшись за любое дело, доводит его до конца, тем более, когда оно не сразу получается. Сразу вспомнился случай.

После окончания семикаракорской школы Иван Масличенко устроился рабочим на буровую. Однажды увидел там на стене большое панно — картину, подумал, красиво, пожалуй, и я так смогу нарисовать. Краски в ту пору раздобыть было практически невозможно. Будущий художник приметил, что в школе идёт ремонт, и сообразил зайти, попросить немножко краски. Женщины сжалились над пацаном — отлили понемножку в баночки. Нашёл и большой холст — кусок фанеры. И ударился в искусство. Получилось? Нет. С досады растоптал своё творчество ногами, но дал зарок сделать лучше. И своего добился. Сегодня у Ивана Ивановича более трёх тысяч работ, которые находятся в одиннадцати музеях страны.
— Есть даже в национальном турецком, — смеётся наш собеседник, вспомнив эту историю. — В ту пору я ещё в «Аксинье» работал главным художником. Мода тогда пошла на пасхальных яйцах портреты исторических личностей писать. Я за это дело с удовольствием взялся. И вот как-то в Новочеркасске, на открытии памятника атаману Платову, собралось много высокопоставленных гостей. Меня попросили привезти эти работы. У выставки поставили красивую девушку, которая демонстрировала поделки. И тут вижу, идёт падишах какой-то в чалме, нарядный такой. Подошёл, окинул взглядом работы, молча показал пальцем на мою, с портретом Платова, кивнул сопровождавшему и удалился. А тот говорит девушке: мол, купить хочет. Сколько стоит? Я растерялся, подсказываю ей — три рубля проси. Тогда это хорошие деньги были. Тот удивился, отсчитал и ушёл. Потом мы поняли, что в цене сильно прогадали.

Дома у художника тоже немало картин. Все они написаны в основном пастелью. Нравится Ивану Ивановичу работать в этой технике.

— Пастелью очень хорошо передаётся богатая палитра донских оттенков, — рассказывает И.И. Масличенко. — Кто-то скажет, да какие здесь цвета — степь да степь кругом. А ведь, если приглядеться, наша природа очень богата, здесь буйство красок, тонов-полутонов. Донской пейзаж особый. И передать его непросто. Когда-то, по молодости, любили мы с друзьями-художниками на этюды ходить. А дружили мы вчетвером — я, Женя Филимонов, Николай Медведев и Юра Фёдоров. Известные наши живописцы. Правда, их нет уже никого. Я — «последний из могикан».

Так вот, вставали мы в четыре утра и шли пешком под Раздоры. По нескольку дней там жили. Помню, всем очень хотелось написать рассвет — это чудное явление, когда природа будто оживает и всё играет удивительными красками. Выбрать другой пейзаж было практически невозможно: куда ни глянь — везде красотища, аж сердце заходится. Один вид лучше другого. Разве опишешь всё это? Не поверите, на этюды я уже лет сорок не хожу, пишу по памяти — она до сих пор хранит виды, которые восхитили в юности. Сейчас, с возрастом, уже другое отношение к творчеству. Если в молодости хотелось писать быстро, много, то теперь на бумаге отражаются мотивы, которые перерабатывались в душе годами, более глубокие, осмысленные.

На картинах Ивана Ивановича и степь, и Дон, часто любимый автором туман, навевающий волшебство, утренняя дымка. С каждой работой связано своё воспоминание. — Вот сюда мы ездили за камнем для памятника Борису Куликову, — показывает на картину, где изображены Донец, обрывистый берег, холмы на горизонте. — По замыслу, рядом с памятником нужно было установить камень, да не простой, а глыбу, как сам Борис. Отправились за Константиновск — там взрывные работы шли в карьере. Долго искали подходящий камень, не нашли. Расстроились. Едем домой, глядь, а он на обочине лежит, именно такой, как надо.

Иван Иванович много времени посвятил обучению семикаракорских детишек, прививал любовь к красоте родного края, творчеству — десять лет в художественной школе преподавал предмет «керамика», позже занимался с ребятами дома. Переживал за каждого, хлопотал при поступлении в вузы.
На вопрос о том, кто же учил его самого искусству живописи, улыбнулся и сказал: «Меня поле вырастило, а природа выучила».
И ведь, правда, только крепкая любовь к родной земле, степи с ароматом разнотравья, широкая душа и чуткое сердце, трудолюбие могли сделать из простого человека гениального мастера.

А. ДЬЯКОН.